Жажда жизни[СИ] - Олег Кожевников

— Кто знает, вдруг и на нашей реке встретится идеальное для стоянки место, — ответил я ему, — мы же сейчас ничем не рискуем, двигаясь под парусами — сытые, топливо не тратим, сидим, вон, занимаемся хозяйственными делами, изучаем этот мир.

В разговор встрял Василий, зачем-то перекрестившись, он заявил:

— Миша прав! Пока нас всевышний ведёт к цели — дёргаться не надо. Со смирением нужно принимать его волю. Господь даст знак, если нам нужно будет изменить курс.

Иронически хмыкнув, Сергей не стал вступать с Василием в теологический спор. Вместо этого он, обращаясь ко мне, произнёс:

— Да ясно же, что впереди ничего нового мы не встретим. Так и будет продолжаться — джунгли, топкие берега с крокодилами и другой ползающей мерзостью. Этот климат нам явно противопоказан. Сколько мы ещё так протянем? Покусают какие-нибудь малярийные комары, и у Веры никаких медикаментов не хватит, всех нас вылечить. Нет, пока не поздно, нужно быстрее сваливать из этих тропиков к горам.

— Да ладно пугать народ! Пока мы на середине реки, и дует ветер, ни один комар сюда не долетит.

— Ха, ветер! А что же тогда тут делают оводы и прочие мухи?

— Они, гады сильные, не сравнить с комарами!

— Ладно! Чувствую, что никого тут не переубедишь. Вот как клюнет жареный петух в жопу, тогда поймёте, что я прав!

— Да что ты кипятишься? Плывём же пока хорошо, может быть и эта река повернёт к горам. Представляешь, если мы поплывём по той, новой реке…? Ширина её русла всего-то метров триста, вот там точно будут тучи комаров и прочей шушеры. Нет, похоже, Васёк прав, дёргаться пока не нужно.

Мои слова послужили, как бы примиряющим пунктом в разгорающейся было перепалке. Серёга успокоился и опять вернулся к прерванной работе — проделывать шилом дырки в будущей подошве сапог. Я тоже продолжил вырезать из кордовой резины КамАЗовской покрышки, заготовки для подошв. Ну а Василий из подготовленных нами заготовок уже сшивал сапоги. Он использовал для этого капроновые нити из распущенного буксировочного автомобильного троса. Девушки продолжали изучать мир, который жил своей доисторической жизнью на берегах этой великой реки. Ну а Виктор стоял на вахте.

Вся эта идиллия продолжалась немногим более часа. В два часа дня (если судить по имеющимся у нас единственным часам), ветер вдруг неожиданно изменил своё направление и начал дуть прямо нам в левый борт, то есть, перпендикулярно течению. Пришлось бросить все дела и срочно убирать паруса. Эта операция уже была настолько нами отработана, что практически без всякой суеты, в течение десяти минут, большой парус был скатан в рулон, а косой сложен и помещён в ящик на носу. За это время Ковчег приблизился к левому берегу метров на пятьсот. Но Виктор, управляя рулём, через некоторое время опять вывел наш корабль на середину реки. Но только теперь мы плыли по течению — обратно в сторону моря.

После того, как паруса были убраны, все собрались в рубке и начали держать совет. Вопроса было всего два: либо подплывать ближе к берегу и вставать на якорь, ожидая попутного ветра; либо спускаться по течению, до замеченного девушками устья другой реки и начинать наше плаванье по ней. Советом это собрание можно было назвать лишь условно, потому что мнение у всех было одно, и его озвучил Василий. Обращаясь к Сергею, он сказал:

— Вот видишь, я же тебе говорил, Господь пошлёт знак, что нам делать. Теперь ясно, нужно плыть по той реке. Да и ветер опять нам помощник и направлен против её течения. Значит, нам не придётся расходовать солярку, чтобы подняться к верховьям этой реки.

Довольный, что все, получается, по его задумке, Сергей, ухмыляясь, ответил:

— Васёк, что-то, несмотря на твою набожность, плохая у тебя связь с Господом. Наверное, ты какой-то серьёзный грешок скрываешь? Всё каких-то новых знаков ждёшь! Не понимаешь, что знак тебе был дан раньше, когда мы увидели этот приток. Ясно же, что та река течёт со стороны гор, а нам именно туда и нужно. Понятно, что и ветер в одну и ту же сторону вечно дуть не будет, и других рек, текущих со стороны гор может уже и не быть. Так что, даже такого как ты, Бог любит и оберегает от тупых поступков.

На этом обсуждение дальнейших планов закончилось. Мы стали обговаривать конкретные действия, которые нужно было предпринять, чтобы сходу заплыть в устье новой реки. Решили, что как только покажется устье, заводим двигатель и ставим паруса. Промахнуться, чтобы попасть в трёхсотметровое устье, не должны — в случае чего, можно было переключить гребные колёса на обратный ход и отрегулировать траекторию нашего движения.

Где то через час, наконец, показалось долгожданное устье новой реки, и у нас начались авральные работы. Подняли паруса, завели двигатель, и наш Ковчег по плавной дуге вошёл в русло этой новой реки. Её мы назвали Окой, а ту, великую реку, которую покинули, решили именовать Амазонией. Двигатель работал целый час. Потом, чтобы не расходовать топливо, мы его отключили, и скорость Ковчега сразу резко упала. Теперь мы еле двигались, наверное, раза в два медленнее, чем по Амозонии. Наверное, у Оки течение было сильнее, ведь ветер дул с той же силой, что и на Амазонии. Но наше медленное плаванье никого не расстраивало. Самое главное, мы двигались в нужном направлении. К тому же маленькая скорость позволяла следовать точно по фарватеру, который, как обычно, располагался у нас по центру реки. Буйков тут не было, а глубину мы измеряли изредка. Плыли наугад, можно сказать, на предположении, что посередине реки не может быть мели, и там самая большая глубина.

Догадка, что на этой, достаточно узкой реке нас атакуют целые полчища насекомых, отчасти, оправдалась. Действительно, маленьких летающих монстров стало больше, и поэтому наши дамы удалились в кают-компанию, ограждённую от атак кровососов противомоскитными сетками. Ребята все остались наверху. Русло реки было сложное — узкое и извилистое. Поэтому, для лучшей маневренности Ковчега, пришлось рычаг руля уменьшить, и теперь только вдвоём можно было его передвигать, чтобы удержаться точно на фарватере. Для наиболее полного использования силы ветра, мачту с парусом периодически нужно было поворачивать.

До наступления темноты мы проплыли по Оке, максимум, километров пятнадцать. Вопрос об остановке на ночь не стоял. Все боялись упустить попутный ветер, решив пойти на риски ночного плаванья по этой извилистой реке. Извилистой Ока казалась только по сравнению с Амазонией, а если вспомнить наше время, то эта была обычная Земная река. Можно сказать, даже вполне широкая — сейчас Ока была примерно четыреста метров в ширину, глубина по нашему фарватеру, составляла 16 метров. Температура воды в Оке была немного ниже, чем в Амазонииии — два раза мерили, и оба раза градусник показывал 25 градусов Цельсия.